— Вы верите, что в этом году удастся достичь урегулирования конфликта на Украине? И как вы считаете, действительно ли Трамп заинтересован в том, чтобы это произошло?
— Хороший вопрос. Урегулирование может быть достигнуто в этом году. Урегулирование должно быть достигнуто в этом году. В целом, я думаю, Трамп заинтересован в том, чтобы это произошло. Но совершенно ясно, что ни украинское, ни британское, ни французское, ни немецкое правительства в этом не заинтересованы. И совершенно ясно, что по меньшей мере половина Вашингтона в этом не заинтересована тоже. Так что Трамп, как мне кажется, хотел бы положить конец этой войне. Но он окружен людьми, которые твердят: "Не проявляй слабость, продолжай войну, продолжай поставки вооружений Украине" и так далее. На мой взгляд, это советы, которые приведут к еще большему разрушению Украины. Это совершенно ей не помогает. Но это отражает все еще преобладающую точку зрения в западной политике, что лучше воевать с Россией, чем урегулировать этот конфликт.
— А каким, по вашему мнению, будет статус Украины после окончания конфликта? Возможно ли, что она будет разделена, как Германия после Второй мировой войны?
— Разумеется, все зависит от того, как эта война закончится. Если бы война закончилась сейчас — как и должно быть, — то, думаю, Украина потеряла бы часть территорий. Но при этом сохранила бы подавляющую часть своей земли. Она была бы в безопасности, у нее был бы нейтральный статус, и она могла бы восстановиться. Вот почему войну нужно закончить сейчас.
Если же война будет продолжаться — потому что, по сути, Украина не идет на мир, не хочет мира, а Трамп в итоге подчинится доминирующей точке зрения на Западе, что нужно продолжать войну с Россией, — то, как мне кажется, Украина потеряет не только гораздо больше жизней, но и гораздо больше территорий. В итоге она может оказаться полностью разгромленной, может потерять все побережье Черного моря, Одессу и многое другое.
Так что, на мой взгляд, гораздо больший риск для Украины — это продолжение войны. Потому что, я считаю, Украина проигрывает эту войну. Война не в чьих интересах, если мир в первую очередь не будет основан на законном устранении первопричин войны — таких, как, например, расширение НАТО
— А какую роль, по вашему мнению, Украина сможет играть в мировой экономике после окончания конфликта?
— Украина будет довольно крупной страной — мы пока не знаем, каким будет ее население, но, возможно, от 20 млн до 30 млн человек. То есть это вовсе не маленькая страна. И она будет располагаться между Россией и Западной Европой — точнее говоря, между Россией и Евросоюзом. Если установится мир, Украина вполне может стать нормальным, устойчиво развивающимся экономическим пространством. У нее есть потенциал для диверсификации экономики. Это не примитивная экономика — это аграрная держава, у нее может быть потенциал в горнодобывающей отрасли, это промышленная экономика, экономика услуг. Без войны могла бы развиваться и туристическая сфера, и транспортные услуги, и финансы. Иными словами, страна такого масштаба способна развивать разнообразные сферы экономики и занимать свое место сразу в нескольких секторах, а не только в одном. Но, конечно, война убивает Украину. В прямом смысле — убивает украинцев, а в переносном — разрушает ее экономику.
— А выиграет ли американская экономика от сделки с Украиной по редкоземельным металлам?
— Не особо. Мы не знаем — никто точно не знает, — какие именно запасы там есть, насколько рентабельно их добывать, сколько лет на это потребуется, как будет налажена переработка и очистка этих металлов. Думаю, вокруг украинских горнодобывающих активов много шумихи. Возможно, там действительно что-то есть, но я не думаю, что это какое-то золотое дно для США.
— А могла бы личная встреча между Путиным и Трампом растопить лед, сковавший российско-американские отношения за последние три года?
— Она и должна бы, и могла бы. Но Трамп тоже очень изменчив и непредсказуем. Он то говорит, что отношения были отличными, то пишет, что "Путин абсолютно сумасшедший". Это не то поведение, которого ожидают от президента Соединенных Штатов. И дело не только в политической тактике или в том, как он использует соцсети, — это вопрос характера. А характер у него, прямо скажем, нестабильный, и это заметно.
— Возможно ли, что в будущем Россия и США заключат новое соглашение по ядерному нераспространению?
— Да, снова скажу — это должно быть сделано. Ядерная архитектура еще держалась, но именно США начали ее разрушение — начиная с одностороннего выхода из Договора по противоракетной обороне в 2002 году. Затем США вышли из Договора о ракетах средней и меньшей дальности в 2019-м. По сути, война на Украине ускорила истечение срока действия договора СНВ-III. Сейчас ядерная система контроля буквально держится на волоске. Ее нужно восстанавливать. А для этого необходимы переговоры и доверие между США и Россией. И построить это доверие можно будет только на основе мира на Украине.
Так что, как мне кажется, то, что пытается делать Трамп — хоть и не так последовательно, как хотелось бы, слишком уж он противоречив и непостоянен, — это попытка добиться фундаментального сближения с Россией, чтобы не только закончить войну на Украине, но и наладить сотрудничество между США и Россией в сфере ядерного разоружения и других важнейших вопросов.
— А как вы думаете, у Трампа и Путина действительно есть хорошие личные отношения, которые могут способствовать такому сотрудничеству? Или это просто слова?
— Я не думаю, что это просто слова. Но проблема здесь, пожалуй, в том, о чем несколько лет назад говорил сам президент Путин: американские президенты приходят к власти с какими-то своими идеями, а потом к ним приходят люди в темных костюмах с портфелями — и, я бы добавил, в синих галстуках (синий цвет в политической системе США связан с Демократической партией — прим. ТАСС) — и объясняют им реальность. Иными словами, им дают понять: мир заключать нельзя, с Россией нужно воевать. И, как тогда сказал Путин, после этого все те идеи, о которых шла речь ранее, просто исчезают. Их больше никто не упоминает.
Он хотел сказать, что в США существует дипстейт, так называемое глубинное государство, которое уже многие десятилетия придерживается жесткой антироссийской линии. Оно по-прежнему существует. Трамп опять пытается все развернуть в другую сторону — несмотря на рассеянность, ограниченные возможности и поверхностное понимание ситуации. Но он все равно пытается все наладить.
Проблема в том, что он окружен целым рядом институтов и людей в Конгрессе, которые говорят: не нужен нам мир, нам нужна война. Вот почему все эти усилия остаются столь хрупкими
— Как вы считаете, откажутся ли западные страны от идеи расширения НАТО на Восток после окончания конфликта на Украине?
— Если конфликт на Украине завершится за столом переговоров, то да — потому что отказ от расширения НАТО будет необходимым условием мирного урегулирования. Если же война закончится на поле боя, то, скорее всего, это станет поражением Украины. А это в любом случае поставит крест на идее ее вступления в НАТО. Но сама риторика о расширении Североатлантического альянса может как исчезнуть, так и остаться — тут нет уверенности.
Нужно помнить, что еще в 1990 году западные лидеры — особенно США и Германия — обещали, что НАТО не будет расширяться. А потом они это обещание нарушили. То есть на Западе уже тогда понимали, что расширение альянса — плохая идея. Американские дипломаты осознавали, что это провокация, которая может закончиться очень и очень плохо.
Джордж Кеннан, один из самых известных американских дипломатов, который занимался вопросами США и Советского Союза еще в 1930-х, 1940-х и 1950-х годах, в 1997 году, когда расширение НАТО стало официальной политикой, сказал: "Это худшее решение, которое мы приняли со времен окончанияи холодной войны". Оно приведет к новому витку кризиса. Так что последствия всего этого были вполне предсказуемыми. И все же западные правительства оказались достаточно недальновидными, чтобы все равно пойти на расширение НАТО.
Поэтому, когда вы спрашиваете, прекратится ли расширение Североатлантического альянса после окончания войны, я скажу так: оно, безусловно, должно прекратиться. Оно может прекратиться. Но никаких гарантий того, что внешняя политика США или Европы изменится, дать невозможно.
— Сможет ли Евросоюз стать во главе следующего этапа эскалации конфликта с Россией?
— Да, по крайней мере на уровне риторики, Евросоюз уже берет на себя ведущую роль. Европейские политики пытаются играть в "жестких парней". Хотя, строго говоря, это не вся Европа как таковая, а Британия, Франция, Германия и Польша — так называемые четыре мушкетера, которые намерены продолжать борьбу с Россией. Их риторика сводится к следующему: мы должны продолжать, мы должны перевооружаться, мы не должны сдаваться, мы не должны идти на компромисс. То есть именно они сейчас фактически задают тон.
Но смогут ли они подкрепить эти заявления реальной военной помощью Украине и другими действиями? В этом смысле — нет. Они не могут обеспечить Украине военную победу. Это совершенно ясно. Им это не удалось даже тогда, когда США были полностью на их стороне — а теперь США не будут последовательно поддерживать антироссийскую военную линию
— А что насчет будущего самого Европейского союза? Возможен ли его распад?
— Да, такой сценарий возможен, потому что ЕС остается достаточно хрупкой структурой. ЕС может даже исключить Венгрию или лишить ее права голоса, потому что Венгрия говорит правду: что войну на Украине нужно остановить, а ЕС — перестать подстрекать к войне. Поскольку сейчас принцип принятия решений в Европе основан на единогласии, обсуждается возможность лишить Венгрию права вето или вообще исключить ее из процесса принятия решений — так или иначе.
Кроме того, в обществе растет недовольство войной, растет недовольство европейскими лидерами. Таких политиков, как Стармер и Макрон, фактически ненавидят у них же дома — уровень их одобрения существенно ниже уровня недовольства. Да и брюссельской бюрократией тоже многие крайне недовольны. Лично я — тоже. При этом я все же считаю, что Европе нужна модернизация и укрепление — сильная Европа пошла бы на пользу и самой Европе, и миру в целом. Но не исключено, что вместо этого ЕС просто развалится.
— Что насчет новых членов? Насколько реально, что кто-то из кандидатов присоединится к Евросоюзу, например Армения или Молдова?
— Это интересный вопрос. Если бы Украина действительно была кандидатом в члены ЕС не только на словах, но и на практике, это, скорее всего, вызвало бы серьезное сопротивление. Например, в Польше, в Венгрии или в других странах Восточной Европы могли бы сказать: "Боже мой, Украина будет конкурировать с нашими фермерами. Украина будет конкурировать с нашими другими отраслями". Поэтому, хотя идея вступления Украины в ЕС долгое время была объединяющим лозунгом для Европы, на практике это вызовет большое сопротивление. И я говорю это потому, что то же самое касается Молдовы, то же самое касается других стран бывшего Советского Союза и Западных Балкан. В этом смысле не стоит легкомысленно относиться к расширению ЕС. ЕС загнал себя в тупик. Внутри Европы много разногласий и сопротивления. Так что вполне возможно, что любая страна, претендующая на вступление в ЕС, будет поддержана теоретически, но на практике — встретит сопротивление.
— Считаете ли вы, что Россия смогла справиться с санкционным давлением?
— В целом — да. Конечно, я уверен, что санкции нанесли определенный ущерб, но в каком-то смысле они даже помогли. В обществе есть представление о том, что на каждый вызов должна следовать реакция или ответ. Иногда, когда ты сталкиваешься с вызовом, даже если он вреден, твой ответ может сделать тебя сильнее. И я думаю, что Россия многое сделала, чтобы преодолеть санкции. Многие отрасли, в которых Россия зависела от импорта, были усилены за счет внутреннего экономического роста. Санкции укрепили отношения между Россией и Китаем. Санкции укрепили отношения между Россией и Индией. Очевидно, санкционный режим не разрушил российскую экономику, несмотря на все заявления о том, что он должен был это сделать. Санкции не сработали. Они не дали тех результатов, которых ожидали западные правительства. Они не нанесли огромного ущерба, а в каком-то смысле даже укрепили российскую экономику.
— Как вы думаете, эпоха глобального доминирования США когда-либо закончится? И какую роль в этом процессе сыграют такие объединения, как БРИКС?
— Я думаю, что эпоха глобального доминирования США уже закончилась. Мы живем в многополярном мире. Россия — великая держава. США — великая держава. Китай — великая держава. Индия — великая держава. США уже не могут навязывать свою волю по большинству вопросов. Это уже произошло. Вопрос в том, сможем ли мы жить в мире при новых обстоятельствах? Примут ли США тот факт, что они больше не главные? Пока что США не осознали, что их однополярная власть завершилась, и не отреагировали на это адекватно. Мы все еще находимся в стадии отрицания, если говорить о восприятии американской администрации. В Вашингтоне по-прежнему верят, что они управляют всем. И именно это заблуждение представляет собой опасность.
— Каково, по вашему мнению, будущее доллара? И можно ли говорить о дедолларизации?
— Мы движемся к многовалютному миру, так же как уже перешли к многополярному. У рубля, рупии, юаня будет более значимая международная роль, чем раньше. Доля доллара в международных финансовых операциях — будь то расчеты, валютные резервы или инвестиции — будет уменьшаться. Так что, по сути, мы уже вступили в период перехода к многовалютной системе.
